По прошествии полутора лет с момента, когда я стал принимать близко к сердцу политическую действительность, я достиг такой степени измученности и равнодушия, что даже увидел ситуацию, наконец, в целостности.
Конечно, толчком для всего были события на Украине – о них в первую очередь и скажу: на Украине произошло отстранение от прямого управления страной национальной олигархии американским менеджментом, страна утратила самостоятельность, некоторые стратегически значимые территории, заработала гражданскую войну. Т.е. пошла хорошо известным путем Балкан, Грузии, Прибалтики (с некоторыми индивидуальными особенностями, но, в общем и целом, именно так).
Перед Россией и что едва ли не также важно перед большими странами Европы, разумеется, встал тот же выбор — американская экспансия на Украину представляла и представляет вызов любой европейской стране, отнюдь не только России.
У нас позиции национальной олигархии оказались значительно крепче, и потому начали происходить процессы до известной степени обратные украинским. Русские, как народ, однозначно заявили о своем намерении оставаться народом самоуправляющимся.
В европейских странах антиамериканизм тоже стал являть себя куда более внятно, но говорить об этом явлении как о чем-то значительном везде, кроме разве что Франции, невозможно. Европа решилась быть орудием и придатком американской политики, и это, я думаю, окончательное ее решение. В этом смысле правильно не только изречение «Украина это Европа», но и «Европа это Украина».
Что касается России, то, конечно, заявить о своем намерении оставаться государством самоуправляемым это хорошо, но в действительности тезис этот обозначает пребывание у власти олигархов и обслуживающего их чиновничества, и это плохо. «Плохо» это не дня сегодняшнего, оно уже 30 лет такое «плохо», и пришло это «плохо» на смену другому «плохо», которое было еще хуже нынешнего...
Можно ли как-то это политическое плохо в России улучшить? Но что значит это «улучшить»? Это значит передать власть от национальной олигархии какой-то другой страте. Так вот в нынешней России, на мой взгляд, нет никакой другой страты, которая могла бы властвовать. Понятно, что представителей американского менеджмента и всю нашу хрюкающую и лающую и верещащую в их пользу либерастню (стратифицированную из мелкого мещанства) я, вообще, не рассматриваю. Основополагающим фактом сегодняшней российской политики является то, что в России нет ни сколько-то интересного крестьянства, ни пролетариата, ни военных, ни бюргеров, ни духовенства. Поэтому, хотя страна наводнена предателями и бандитами, которые не прочь бы эту власть у нынешних олигархов отнять, но если мы предположим, что она отнята-таки, то передавать ее в России некому, потому утрата власти нынешними олигархическими семьями будет обозначать разграбление/распад страны и только.
Такое положение дел делает невозможным разговор об «истинной России» или хотя бы даже о «России нравственной», справедливой и проч.. т.е. политику как таковую. Она как была невозможна у нас 2 года назад, так и сейчас невозможна, ибо политика возникает из конкуренции хотя бы двух способных к власти страт. На какой-то момент, летом прошлого года показалось, что часть военных, рабочих и служащего мещанства составят новую страту, чуть ли не новый народ — только в формировании этой новой силы была единственная надежда «русской весны» — но нет, это всего лишь показалось.
Итак, что же остается, кроме возврата на позиции полной и неколебимой аполитичности (этот возврат, по-видимому, необходим и внутри меня уже совершился). Если невозможна «Россия истинная» и «Россия нравственная», остается один только доступный и непротиворечивый «жизненный план» — «красивая Россия». Единственное, что при данных обстоятельствах может делать человек, заботящийся о благе отечества, это красивые вещи: хорошие усадьбы, коллективы, книги — в самом широком смысле слова «вещи». Этим я и собираюсь заняться по завершении «политического времени» в моем сердце, если Господь благоволит меня еще потерпеть.
