Состоявшееся в центре Москвы и завершившееся на Славянской Площади 17 сентября шествие "Антикапитализм-2005" стало уже "традиционным" для леворадикальных сил России. Около двух тысяч активистов и им сочувствующих участвовали в этом мероприятии. Разброс левоориентированных взглядов был широк: от АКМ и НБП до СКМ, КПРФ и молодежного отделения фракции "Родина". Но тот субботний день выдался пасмурным, и вся эта огромная толпа народа была вынуждена мокнуть под проливным дождем, отстаивая перед стихией свою непоколебимую гражданскую позицию. Состоявшийся же 21 сентября митинг так называемых "традиционалистских" сил, то есть Евразийского Союза Молодежи (ЕСМ) напротив был отмечен хорошей погодой и чистым словно осколок хрусталя осенним небом. Как мне кажется, этот момент евразийцы вполне могут записать в свои "метафизические" и иже с ними заслуги – будто сама природа рассудила, кто был прав, стоя на бетонном политическом парапете Славянской Площади.
Митинг был приурочен к шестьсот двадцать пятой годовщине Куликовской битвы, но это отнюдь не все. Было заявлено, что двадцать первое число и связанный с ними праздник – это антипод числа двенадцатого, "дня независимости России от Украины и Белоруссии", к которому у евразийцев в силу их имперских амбиций отношение однозначное. Как ко дню распада очередной евразийской Империи. Также заявлялось, что митинг этот должен закрыть "катастрофную эпоху девяностых", стать своего рода моментом смены курса, перерождения. Именно за этим вожди новой Евразии апеллировали к наследию предков и единению русского народа, которое якобы произошло на поле Куликовом. В этот же день ЕСМ получили регистрацию в Минюсте.
Вторым немаловажным элементом митинга ЕСМ было тотальное "анти", которое своей тотальностью напрочь перекрывало "анти" марша "Антикапитализм". Против современного мира, против Америки и американского влияния, против затхлой и прогнившей современной России. Но наиглавнейший и наиковарнейший вражина был наделен бесовскими рогами и копытцами, а также инфернальной шкуркой цвета спелого апельсина. Именно этот цвет в системе евразийских координат ныне является воплощением мирового зла. Призывам к борьбе с оранжевым Диаволом и также довольно странным попыткам идентифицировать его через историю России, и были посвящены речи евразийских вождей.
Таким магическим образом, Золотая Орда стала Ордой Оранжевой. Волки, с которыми сражаются "опричные псы" Евразии теперь, наверное, тоже обзавелись модными оранжевыми шкурками. В действе принимали участие: Александр Гельевич Дугин, руководители сетевой ставки ЕСМ: Юрий Горский, Валерий Коровин, Павел Зарифуллин, в качестве союзников: Егор Холмогоров, Константин Крылов, Аркадий Малер из "Византийского Клуба", Илья Бражников главный редактор сайта "Правая. Ру", Кирилл Фролов из Союза Православных Граждан, Союз Православных Татар. А вот обещанного ранее дьякона Андрея Кураева я там не увидел. Представитель дагестанского отделения, представленный как человек, сражавшийся с "ваххабитской мразью", подарил Дугину кинжал. Дугин принял подарок и обещал защищать им Россию от "оранжевой чумы". Также выступали Вера Мутаева, Евгений Николаев, Наталья Луковникова, лидеры Великолукского, Молдавского и Питерского отделений ЕСМ соответственно. Лидер украинской партии "Братство" и бывший идеолог украинских националистов УНА-УНСО Дмитро Корчинский.
На площади собралось более тысячи человек, которые удивляли своей разнородностью. Одни представляли собой настоящих евразийских активистов, закутанных во флаги и держащих эти же флаги в руках. Они добросовестно чеканили лозунги, разлетавшиеся с трибун. В том числе нашумевший и украденный у лимоновских национал-большевиков "Россия – все! Остальное – ничто!". Почему лозунг был украден, можно прочитать в одном из манифестов ЕСМ, расположенном на сайте rossia3.ru– "Мы заберем НБП у Лимонова". Интересно, скоро ли мы услышим из уст евразийцев сакраментальное нацбольское "Да, смерть!"? Со слов евразийцев: некоторые региональные отделения НБП действительно перешли на сторону ЕСМ, причем в полном составе.
Другая же часть участников митинга вела себя диаметрально противоположным образом. Это были обычного вида московские студенты, с видимой скукой взирающие на экраны своих мобильных телефонов и обсуждающие планы Брусиловского прорыва к винным магазинам. На их лицах читался немой вопрос: "Когда же закончится этот цирк и мы, наконец, пойдем за пивом?". Незадолго до митинга, на своей лекции А. Дугин заявил, что продемонстрирует реальную мощь новой политической организации, способной на уличную борьбу. Интересно, сколько из митингующих действительно готовы участвовать в уличной борьбе? Не возьмусь рассуждать об методах набирания такой массовки, скажу лишь, что она чем-то напоминала митинг "Идущих вместе".
Митинг ЕСМ начался с молебна, который отслужил настоятель храма Святителя Николы на Берсеневке игумен Кирилл (Сахаров). Затем последовала речь А. Дугина. Он рассуждал о единении евразийских народов на поле Куликовской битвы, о рождении Империи – "625 лет назад на Куликовом поле была зачата великая империя – Московская Русь. Но не только величие русского народа проявилось в этой битве. Тогда в составе русских войск были и представители других народов, которые сложили свои головы в этом же сражении… Каждый народ внёс свою лепту в строительство нашей великой Империи!"
Как известно, в средние века не существовало национального самосознания. Религиозное, общинное, феодальное, но никак не национальное. А это, само собой, входит в резонанс с полинациональной и поликультурной идеей евразийства. Затем последовала пламенная речь Ю. Горского, сходными по содержанию были выступления В. Коровина и П. Зарифуллина.
А затем, как говорится, понеслась нелегкая. Выступления приглашенных союзников евразийства пестрели характерными для "правых" движений России спекулятивными нелепицами. Одни приравнивали победу в Куликовской битве к победе над католическим Западом – винили во всех бедах Великое княжество Литовское и появившуюся позже Речь Посполитую. И самое интересное - "оранжевая угроза" представлялась некоторой органичной наследницей угрозы католической. Выступления иных деятелей и вовсе изобиловали яркими националистическими эскападами. Не прозвучало разве что горячо любимого русскими "правыми" слова "жид", произнесенного с праведной и православной пеной у рта. Я уже, честно говоря, ожидал его услышать. Впрочем, национализм явление вполне здоровое, интересно другое. А именно, как подобные посылы и связанные с ними исторические спекуляции соотносятся с евразийской идеей. Само собой, это на взгляд стороннего наблюдателя.
Куликовская битва, которую там шумно и бурно праздновали, - событие с исторической точки зрения довольно неоднозначное. Не говоря уже о том, что до сих точно не установлено место сражения и количество участвовавших в нем воинов, остается спорным его политический контекст. Советская историография всегда представляла Куликовскую битву как победу над Золотой Ордой и консолидацию русского народа. Мол, на поле пришли княжества, а вышел с поля уже русский народ. Факты дают несколько иную картину. И, на мой скромный взгляд, эти факты должны быть известны любому образованному человеку.
Московский князь Дмитрий Донской сражался с ордынским бунтовщиком и сепаратистом Мамаем. Мамай по званию являлся темником, (то есть командующим крупнейшей ордынской военной единицей – тьмой, туменом, десятью тысячами) и не имел формальных прав на власть – не был потомком рода Чингисхана, чингизидом. Чингизидом был хан Тохтамыш. Победив Мамая, Дмитрий Донской завоевал освобождение от уплаты дани всего лишь на два года – в 1382ом году упомянутый хан Тохтамыш сжег Москву (а также Можайск, Дмитров и Переяславль). Донской, либо решил не встречаться лицом к лицу с настоящим ордынским правообладателем, либо как утверждают многие историки, "уехал собирать войска" (что странно, так как хан затем спокойно возвратился в родную степь). После этого события, княжества еще неполных сто лет продолжали платить вассальную дань – вплоть до "Стояния на реке Угре" 1480го года, когда ушел без боя последний мощный осколок монгольской Империи – Большая Орда.
Конечно, благословление преподобного Сергия Радонежского, полумифические бояре-иноки Пересвет и Ослябя – все это было важной вехой в духовной истории государства российского, но упускать из вида реальный политический контекст ситуации может лишь очень недалекий человек. А контекст вырисовывается такой: Дмитрий Донской решил сразиться с монгольским бунтовщиком Мамаем, дабы прекратить уплату дани. Победив войско Мамая, он поднимал свой собственный авторитет и авторитет Московского княжества, и одновременно мог отчитаться перед Тохтамышем "мол, воевал против врагов истинного хана". Дань, ярлыком на сбор которой в то время обладала Москва, скорее всего, должна была в Москве и остаться.
История умалчивает, каковы были мотивации самого Дмитрия Ивановича, старался ли он на благо княжества или на благо собственного княжеского кармана – мы можем лишь строить предположения, судя по делам его. В любом случае, схема эта себя не оправдала. Собственно, ситуация довольно стандартная для феодального мира и имеет множество аналогов в европейской истории.
Что касается "единения русского народа" - в Куликовской битве участвовало множество народностей: со стороны Мамая были и генуэзские наемники-арбалетчики и те же славяне, в войске же Донского были и татары. В средние века подобные коалиции были повсеместным явлением. Но ни Новгородский, ни Суздальско-нижегородский, ни Тверской, ни Рязанский князья не принимали участия в войске Дмитрия Московского. После победы на поле Куликовом само княжество Московское раздирали внутренние дрязги (борьба Василия II Темного с его дядей Юрием Дмитриевичем), объединение земель огнем и мечем длилось еще довольно долго и закончилось тотальной резней в Великом Новгороде, устроенной опричным войском Ивана Грозного (Великий Новгород был одним и крупнейших городов средневековой Руси, а ныне в нем живут всего лишь 100 тысяч человек).
Правитель Великого княжества Литовского князь Ягайло, коего винили во всех бедах некоторые из выступавших на митинге, не был союзником Орды. Напротив, литовская аристократия скорее симпатизировала Московскому княжеству, поэтому их войска ограничились лишь "присутствием" в районе сражения, попав в сложную политическую ситуацию. Современные правители просчитывают свои действия с точки зрения экономики и политики, ориентируясь на сложный клубок дипломатических связей. Но многие историки почему-то наивно полагают, что наши предки могли, размахивая хоругвями и образами, рваться в бессмысленный бой и зачастую сводят их мотивации к лаптям, образам, квасу и замешанному на них имперскому самосознанию. Но если взглянуть на факты, становится видно, что элиты того времени вполне ясно представляли себе политическую ситуацию, искусство дипломатической игры было вполне развито. Зачастую за лозунгами религиозной консолидации скрывались вполне просчитанные политические комбинации. Что характерно, вопроса "что первично?", являющего бичом современности, у них не возникало. Видимо, сочетание было органичным.
Таким образом, Куликовская битва не слишком соответствует канонам события, от которого пошла земля Русская. Все лозунги, базирующиеся на этом, в той или иной мере являются историческими спекуляциями. Но обвинять политика в спекуляции все равно, что обвинить кузнеца в бесчеловечном обращении с железом. Для политиков это неотъемлемый атрибут профессии – они воздействуют на электорат с помощью символов, "куют свое железо". Те, кто попроще апеллирует к символам экономическим, материальным, связанным с комфортным бытом, люди более высокого склада ума апеллируют к символам духовным, связанным с самоопределением человека через идейные основы государства.
Было бы куда оригинальнее и исторически грамотнее праздновать "стояние на реке Угре", но этот символ гораздо слабее, нежели известная всем со школьной скамьи Куликовская битва. Зигмунд Фрейд верно подметил, что консолидация культуры (общества) зачастую производится путем "воспоминания о великом событии" ставшем знаковым для этой культуры. Даже более, победы, которая стала символом метафизической силы данного образования.
В качестве исторически знакового события Куликовская битва – пустышка, но в качестве "события-прорыва", победы духа – то самое. Многие государственные образования позднего средневековья, включая и русское в лице Ивана Грозного, любили именовать себя наследниками римлян, выстраивать свою линию преемственности от той великой Империи.
Историческая несостоятельность вовсе не смущала наших предков. Требуя исторической объективности, мы попадаем в двусмысленную ситуацию. Само понятие "объективности" свойственно современному западному научному и материалистическому мировоззрению, которое приносит сферу идей в жертву фактам. Характерным же подходом традиционного мышления было тотальное мифологизирование истории. Создание вневременных, метафизических точек отсчета истории. Причем это традиционное мифологизирование – явление гораздо более глубокое, нежели упомянутая психологическая схема Фрейда.
Частным примером такого мифологизирования может послужить памятный камень стоявший в Афинах. Надписи на нем гласили, сколько лет назад произошло то или иное полулегендарное событие, не дата, а именно "сколько лет назад", подчеркивая перманентную связь и преемственность, неподвластную текучести времени. Для евразийцев и "дугинцев", как для традиционалистов, такой подход должен быть архиактуальным. А. Дугин и его последователи, как мне показалось, понимают всю сложность и многоплановость этого события. П. Зарифуллин заметил, что Московское Княжество позаимствовало многие идеологические и управленческие аспекты Золотой Орды: "Орда, как сказал Лев Гумилёв, стала колыбелью Великороссии. Из неё мы почерпнули опыт административного управления монголов, их великое счастье управления народами и континентальное мышление. Евразийский день Куликова поля - это рождение империи, передача эстафетной палочки империи от ордынцев к русским". К этому можно добавить, что московские князья были первыми представителями Орды в русских землях (незадолго до Куликовской битвы было длительное соперничество за ярлык между князьями тверскими и московскими) и зачастую московские войска выступали в качестве карающей руки хана. К тому же, сама идея "тотальной экспансии" была главным аспектом ордынской идеологии.
Но союзники, выступавшие на евразийском митинге, явно не отличались пониманием многоплановых исторических материй. Их выступления зачастую сводились к простым русско-патриотическим и православно-патриотическим лозунгам. Поэтому собравшиеся выглядели довольно разношерстно. С одной стороны, для людей со Спасами на знаменах "проповеди" А. Дугина должны были звучать как своего рода еретическая отсебятина. Для евразийцев же простой лапотно-лубочный патриотизм бьет мимо цели – их "экуменическая" идея Евразийской Империи гораздо объемнее. А уж некоторые лозунги, заявленные Союзом Православных Татар (правда, я так и не заметил ни одного татарина), могли быть интерпретированы как банальное "москалькое хамство". Поэтому вся компания несколько напоминала героев старой басни – воз собрали вроде как большой, но тянут в разные стороны. При этом было много разговоров о консолидации всех "правых" сил современной России, о том, что "левые" продались олигархам и "оранжевой угрозе". Газету "Завтра" также заклеймили "олигархом" (видимо, за интервью главреда Проханова с главзеком Ходорковским).
Помимо выкриков "мы придем" и жестов в сторону гипотетического Кремля, основной линией митинга было создание "единого антиоранжевого фронта". На "оранжевых" вешались все грехи мира, начиная с католической преемственности дела Речи Посполитой (Егор Холмогоров), заканчивая мировым злом с центром в Вашингтоне (Константин Крылов). Ну и конечно повсеместные сравнения с Ордой. Кирилл Фролов что-то говорил о ведущей роли православия в борьбе с оранжевой угрозой. Но никто толком не сказал, что же представляет собой эта угроза. Наверное, это нечто сравнимое с Золотой Ордой в представлении жителя, скажем, средневековой Франции – нечто большое, страшное, находящееся в неосвоенных землях, населенных чудовищными драконами, но никем никогда не виденное. Или монстр, обитающий за шкафом в сознании шестилетнего ребенка – ух, страшно, аж жуть берет!
Если говорить о культурном пространстве современной России, то все, что может быть названо "оранжевым", давным-давно победило и, начиная с девяностых годов, побеждало неоднократно. Выставка Энди Уорхолла в Третьяковской галерее в этом плане – момент символичный. Борьба А. Дугина в этом культурном пространстве вполне симптоматично показана в его книге "Поп-культура и знаки времени", с его философским анализом "творчества" современных поп-звезд. Поэтому его призывы за антиоранжевый фронт звучали скорее не как призывы к созданию Империи, а как призывы защищать эту власть, пока она спокойно делит свое "грабь награбленное". Лишь бы не попасть под тлетворное влияние мирового зла в лице Вашингтона, под которое якобы попала Украина.
В своем манифесте "Россия 3", Дугин четко разделяет современную "Россию 1" и грядущую оранжевую "Россию 2" (видимо, аналогия с гельмановской выставкой "Россия 2") и предлагает пройти между Сциллой и Харибдой к имперской "России 3", какой она видится ему, Александру Гельевичу Дугину. Но Сцилла с Харибдой давным-давно образовали коалицию и выбор, таким образом, делается в пользу меньшего зла, якобы избегая большего, которое изрядно напоминает красочный мираж посреди нашей политической Сахары.
Митинг окончился шествием от Славянской Площади к Площади Яузских Ворот (окрестности Таганки, где ранее, а может и поныне, находился штаб "Идущих вместе"). Во время "перегруппировки войск" на Славянской Площади видный евразиец и опричник Олег Фомин играл на гуслях, подстраиваясь под маршевые ритмы барабанов. Часть присутствующих, было, двинулась в сторону памятника героям Плевны, то ли, думая, что в соответствии с евразийским символом следует идти в восемь разных сторон, то ли, пытаясь сформировать "засадный полк" в память о Куликовской битве.
Внушительных размеров колона прошла по городу, размахивая парой десятков черных флагов со звездой о восьми лучах. На транспарантах лозунги: "Против оранжевой чумы", "Саакашвили за Беслан ответишь" и тому подобное. "Прикинь, стою тут, а навстречу фашисты идут!" - говорит по мобильнику мужчина в черном джипе. Невольно задумаешься, а не так ли выглядела сама Золотая Орда – безграничное море людей с развивающимися черными флагами и вышитой на них золотой "Звездой Чингисхана"?
Дошедших до места дислокации митингующих ждало красочное огненное шоу. Евразийцы, вставшие у стелы зажгли "файеры" и торжественно объявили минуту молчания в память о павших в битве. После минуты молчания праведные евразийцы от переизбытка чувств начали скандировать "Слава Империи!", а студенты, издав облегченный вздох, разошлись наконец-таки по пивным.
Подводя итог, можно констатировать, что Евразийский Союз Молодежи создал довольно мощную и оригинальную символику, а также снабдил ее нетривиальными для современной российской политики лозунгами и идейной базой. Жаль только, что пока весь этот потенциал тратиться на борьбу с ветряными мельницами "оранжевый угрозы".
